Виталий Полищук - Серые тени в ночной тьме

Что же заставило группу Афонина изменить свои планы и идти в ночи?

Причина была в следующем.

Когда они совсем уже собрались ночевать внутри вертолета, они вдруг услышали рев медведя, который, правда, раздался где-то далеко, в глубине леса. Однако Сергей Иванович был опытным охотником и сразу же насторожился – что-то в этом реве было не так. Еще больше насторожился и напрягся Загайнов, который в молодости не раз ходил на медведя. Именно он сказал, услышав голос зверя и чутко прислушиваясь после этого к шумам тайги:

– А чего это косолапый так заревел… Не сезон ведь охоты!

И пояснил вопросительно смотревшим на него Гуричу и Бубнову:

– За секунду до последнего выстрела медведь всегда чувствует смерть. И так вот ревет, ну, последним предсмертным криком, что ли…

– Ничего не путаешь? – спросил его разом побледневший Сергей Иванович.

– Да нет, Иваныч, я сам пару раз на медведя хаживал, раньше, когда еще лицензии давали. Точно – предсмертный рев это!

– А ну давайте-ка собираться, – быстро разбирая оставленный Верой и Павлом багаж, сказал Афонин.

– Ночь ведь… – попробовал слабо посопротивляться настроившийся на ужин и отдых Гурич.

– Ништяк, – Семен Семенович выглянул в оконце вертолета сначала с одной стороны фюзеляжа, затем с другой. – Луна взошла! Ночь будет ясной, так что до заимки к утру дойдем! Я дорогу знаю, да тут любой с этого места пойдет только к ней, нет другого удобного пути!

– Давайте, давайте! – Афонин лихорадочно набивал свой рюкзак вещами пассажиров. – Разбирайте и делите вещи между собой! Нужно идти!

– Нужно, нужно! – поддержал его Загайнов. Он также принялся укладывать вещи студентов в свой заплечный мешок. – И идти придется тихо, сторожко нужно идти… Что-то у нас в тайге не так!

И скоро четверка людей шла по ночной тайге, тщательно выбирая путь между деревьями и сугробами, но с каждым шагом приближаясь к заимке, в которой предыдущую ночь ночевали потерпевшие катастрофу.

Загайнов был прав – наиболее удобный путь так или иначе, но обязательно выводил именно к этому охотничьему домику.

Вот так двигаясь все ночь, очень осторожно, все видя вокруг из-за света луны и рассеянного отблеска белейшего свежевыпавшего снега, они и подошли с рассветом к заимке.

Тут же, найдя в ней бесспорные следы ночевки летчиков и пассажиров вертолета, они вышли наружу, выстрелили в небо, как и было договорено, три желтые ракеты, предварив их выстрелом из ружья дуплетом – громкий шум выстрела должен был всех, кто находился в пределах слышимости, заставить невольно обернуться в их сторону.

Выскочившие на звук ружейного выстрела Коваль и его товарищи увидели ракеты желтого цвета и в свою очередь, выстрелом такой же ракетой дали понять, что у них все в порядке. Сомнений в том, что Афонин догадается, что это сигнал именно его группы, у Сергея Ивановича не было – ведь маршруты поисков каждой группы были оговорены заранее еще в домике егеря Боборыкина. Так что с западной стороны мог стрелять лишь Коваль.

– Так, – сказал он несколькими минутами позже, разворачивая карту, как только они вернулись в дом. – Вот смотрите – это наша избушка. Иваныч же дал сигнал от дальней заимки, вот этой. Значит, во-первых, все из вертолета живы-здоровы, а во-вторых, они ночевали там прошлую ночь. Тогда где они могут быть сейчас, а, мужики?

Коваль смотрел с хитрецой во взгляде на своих товарищей.

– Ну, все понятно, вот в этой избушке, – сказал Баранников, показывая пальцем отметку на карте. – Она как раз была у них на пути, а сейчас…

– А сейчас располагается как раз между нами – и группой Сергея Ивановича, – уверенным тоном закончил его мысль Коваль. – Ну, что, пошли?

Через полчаса группа Коваля быстрым шагом шла по тихому с утра лесу. Еще спали белки, зайцы, рыси. Не трещали сороки, даже пласты снега не издавали, падая, гулкого стука, соприкасаясь с твердым настом.

На счастье Коваля и его спутников, плотно насытившиеся накануне снежные чудовища тоже отдыхали.

Группа Коваля успела к заимке с Елисеевым и его товарищами раньше группы Афонина, да это и понятно. Во-первых, расстояние, которое отделяло заимку с затерявшимися в тайге от их первого места ночевки, было в полтора раза дальше, а во-вторых, шедшие всю ночь, Афонин и товарищи были вынуждены отдохнуть хотя бы час.

Ну, и позавтракать заодно. Наконец, просто попить чаю – двигаясь так, человек потеет и теряет много влаги. Тут уж хочешь – не хочешь, а пить чай просто необходимо.

Все это Коваль, Баранников, Дундуков и Гаврилов учитывали. Не трудно было догадаться, каким образом уже на рассвете Афонин и его спутники смогли оказаться у дальней заимки.

К которой должны были сейчас только начать движения от места катастрофы.

Опасения и ночные страхи были на время забыты, и в свою очередь, (попив чаю и перекусив бутербродами), группа Коваля двинулась вперед.

х-х-х-х-х-х-х-х-х-х

Они обнимали одинаково крепко и Евсеева, и Петю, и, конечно, ребят. При этом Вера в голос плакала и все порывалась рассказать, как было ночью страшно, как они боялись, что снеговики вернутся и ворвутся в домик.

Некоторое время в жаркой тесной избушке царили сумбур и общий шум, никто из пришедших даже не обратил внимание на упоминание девушкой каких-то там «снеговиков». Потом все как-то успокоились, шум стал затихать, разговор упорядочился.

Баранников немедленно занялся поврежденной ногой Веры, усадив ее на лавку. Он достал из своего рюкзака медикаменты и принялся колдовать над ссадиной, распространяя при этом крепкий запах медицинской химии.

Остальные уселись кто куда.

– Ну, и что за снеговики вас так напугали? – спросил Коваль.

И Евсеев начал рассказывать о том, что они видели накануне перед снегопадом. А также о том, что он увидел на месте первой ночевки.

И начал он именно с этого.

Он рассказал, как накануне утром обнаружил странные следы вокруг заимки, внутри которой они спали, не ожидая никаких опасностей. Как что-то заставило его уничтожить следы и умолчать об увиденном, чтобы не пугать остальных, и в первую очередь – ребят.

– Я ведь ничего конкретного предположить не мог… – рассказывал он. – Просто решил на всякий случай промолчать.

Потом он перешел к тому, что они наблюдали сквозь окно заимки вчера, прямо перед началом снегопада. В тот момент, когда он рассказывал, как снеговики рвали на части зайца, Вера заплакала. Не от боли в обрабатываемой ветеринаром ноге. Она вспомнила предсмертный плач зайца.